В селькульпской мифологии отражены представления и о вертикальном, и о горизонтальном строении мира. Вертикальное строение большей частью зафиксировано у групп северных селькупов, в сказаниях южных селькупов выражено слабо. При вертикальном строении мира на небе, представляемом двухъярусным, на верхнем ярусе - невидимом людям - находилось озеро, на берегу которого росло 7 священных жертвенных деревьев: три принадлежали "Орлиной половине" селькупов, три - других - "Кедровки половине", а седьмое было главным и общим для всех селькупов - "номты кассыль по" - "небесное (небу) жертвенное дерево" (берёза). Кроме этих семи деревьев у озера росли еще два дерева: одно называлось «седьмого неба озерное дерево» , другое — «ручейное рыбное озерное дерево».
На первом, видимом, ярусе неба имелась щель, которую доставало своей макушкой растущее из нижнего мира дуплистое дерево (лиственница) - "сельчи контыль по" - "семикорневое дерево". Его хозяйкой представлялась старуха Ылынты кота (от "илы" - дно). По нему на небо доходили просьбы и жалобы людей. Другим названием этого дерева было "щун чипыль путыль по" - "дерево с пустым дуплом". Из корней дерева выходили человеческие души и хранились в этом дупле до вселения их в будущую мать. Корни же охраняли змеи-караульщики. Таким было описание трехчленного вертикального мира. Однако встречаются также неясные упоминания и о растущих в каждом из миров деревьях, соединяющих миры, и, соответственно, о трех Матерях, хозяйках этих деревьев: Небесной, Подгорной и Нижней.
Гораздо больше сохранилось сведений о горизонтальной модели мира, основной осью в которой была река, связывающая верх (юг) и низ (север). Центральное место и в этой модели занимает представление о Старухе Жизнедательнице Илынты кота (от "илыко" - жить). Ее железный дом находился на самом "верху", т. е. на юге, был окружен стальным неводом и охранялся полумедведями-полулюдьми. Рядом с ее домом находилась лестница на небо и росло «небесное лиственное дерево» (нут кеналь по), на ветвях которого висели «небесные железки-поплавки», символизировавшие солнце и месяц, и сидели «небесные крылатые звери», т. е. птицы. Эта старуха давала березу для первой люльки новорожденному и кедр для последнего пути умершему.
Во всех моделях строения мира неизменной оставалась связь шамана со старухой-матерью, Небесной или Подземной хозяйкой дерева, и с самим деревом. От этого дерева шаман получал свои атрибуты: обечайку бубна и колотушку, а от Матери Жизнедательницы зависела не только сама жизнь, но и возрождение шамана, потому что после смерти, его душа не отправлялась в подземный мир к своим умершим сородичам, а возвращалась на небо к Илынты кота. По этой причине шамана считали бессмертным, и по этой же причине захоронение шамана осуществлялось только воздушным способом: помосты устанавливались на ветвях дерева или специально установленных столбах. Возможно, первоначально умерших шаманов вообще помещали в ствол растущего дерева. Для этого выдалбливалась часть сердцевины, внутрь помещался труп, полость закрывалась отколотым ранее пластом, который забивали деревянными гвоздями. Если дерево оставалось живым, то кора зарастала, и никто не мог догадаться, что в этом дереве в полном облачении стоит труп шамана. Г. И. Пелих на р. Кеть встречала могилы шаманов, похороненных в стволе живого дерева. Такие захоронения назывались кегел-марге.
В шаманских песнях рассказывается о том, как молодой шаман идет в «верхний» мир, доходит до тундры, где растут семь лиственниц, «из которых дедушка [шамана] бубны свои делал». Селькуп не мог стать шаманом по собственному желанию - в роду должен был быть предок-шаман, душу которого Мать Жизнедательница посылала для возрождения новому шаману. По ее распоряжению ему изготовляли колотушку из «колотушкового дерева» (қапшитылъ по), растущего в «семиямном болоте около ее дома. В этом же болоте кроме этого дерева росло и бубновое дерево (нунгалъ по), из которого делались все бубны. У каждого шамана было свое личное дерево, стоящее в чуме, и три дерева обязательно устанавливались у входа в чум.
На земле селькупов всюду можно было видеть деревья, имитирующие "небесное жертвенное дерево", которые назывались северными селькупами кассыль по (от "касы" - жертва), а южными мыраля мы. Их сразу можно было узнать по лентам и прикладам, подвешенным к ветвям. Если на стволе такого дерева было еще и вырезано изображение антропоморфного лица, то такие жертвенные деревья назывались уже лозы кассыль по ("лоз" - дух), и их боялись обходить даже шаманы. Такие лозыль кассыль по, увенчанные к тому же изображением птицы, обязательно ставились у задней стенки шаманского чума. Места, на которых стояли жертвенные деревья с прикладами и лентами или с вырезанным антропоморфным ликом на стволе, признавались священными. В тундре высоких деревьев не было и вместо них устанавливались столбы с зарубками - номты сырысä по — «к небу-богу лестницы» (сырысä по — «для влезания дерево»). Считалось, что по этим "деревьям-лестницам" шаманы восходили на небо. В прежние времена такие столбы устанавливали по указанию шаманов, и места, где стояли такие столбы также признавались священными.
Личное жертвенное дерево (кассыль по) шамана стояло в переднем углу чума или землянки. На нем тоже висели кȧсы— жертвы в виде лоскутков или прикладов. Селькупы верили, что «по этому дереву слово к небу-богу пойдет». Обычно это была лиственница или береза. Кроме личного дерева около жилища шамана ставили березу, лиственницу и кедр, которые назывались «небо с землей связывающие жертвенные деревья». Они изображали растущих на верхнем небе «семь небесных жертвенных деревьев», три из которых принадлежали селькупам группы Орла, три других — группы Кедровки. Личное дерево шамана являлось его «деревом жизни», средоточием его жизненной силы. Порча или уничтожение его грозили шаману болезнью и даже смертью. Некогда существовал обычай нимын чармы - крайнее средство разрешения шаманских междоусобиц. Шаманы обменивались своими кассыль по, каждый разламывал дерево соперника на мелкие куски и бросал их в воду, назначая при этом срок, когда противник должен был умереть. Победителем считали того, чье предсказание сбывалось. Это действие считали равносильным убийству шамана.
На жертвенном дереве запечатлевалось даже состояние смерти шамана: если он умирал легко, на коссыль по повязывались лоскуты белой ткани, если в мучениях - черной. Такой же белый лоскут привязывался к верхушке березки - обновляемого каждой весной шаманского коссыль по. Этот праздник носит название порый апсэ и обычно проходит под управлением двух шаманов. Со старого жертвенного дерева на новое переносятся все приношения. Перед этим все жители селения (стойбища) от мала до велика устраивают ритуальную охоту на водоплавающих птиц. Собранных за два-три дня уток в ожидании праздника развешивают на деревьях. В день обновления дерева утки варятся в стоящем посреди стойбища большом медном котле. Тем временем со священной стороны (сыткы) большого ритуального чума устанавливается свежее коссыль по.
Во время праздника дерево именуется нопты коссыль по - небесное жертвенное дерево. Торжество начинается трапезой в чуме - съеданием и преподнесением духам сваренных в общинном котле уток, и длится от двух до десяти дней. Иногда праздник сопровождается танцами, продолжающимися по семь дней и ночей так, что вокруг «землю до колен вытаптывают». Для шаманов порый апсэ означает также и освежение их силы: каждой весной шаман исполняет новую песню, освящает еще не применявшиеся или потерявшие силу (например из-за смерти родственника) культовые атрибуты. На весеннем празднестве совершается церемония оживления бубна и костюма начинающего шамана.
Осенью также проводится порый апсэ, и в обоих праздниках, хотя и посвященных прилету и отлету птиц, главную роль в ритуальной символике играет дерево коссыль по. Белый лоскут на березе означает "особое (шаманское) состояние людей и Земли", время, когда открываются верхняя и нижняя 'дыры', и грани между мирами исчезают. Таким образом, дерево выступает и как символ года, обозначая начало и конец летнего полугодия. В шаманском языке термину "по" - дерево, соответствует термин "по" - год. Обновление шаманского дерева не только открывает и закрывает два полугодия, из которых состоит селькупский год, - само шаманское дерево становится центром общинного пространства, символом защиты и охраны людей в течение календарного года.
Использованные материалы:
- Е. Д. Прокофьева. Некоторые религиозные культы тазовских селькупов;
- Е.Д. Прокофьева. Старые представления селькупов о мире;
- Г.И. Пелих. Материалы по селькупскому шаманству;
- А. В.Головнев. Говорящие культуры.