При всех различиях, касающихся количества шаманских деревьев и их особенностей, общим для шаманства в целом, было представление о вселенском дереве-пути, благодаря которому шаман мог совершать свои путешествия по мирам и переходить из одного мира в другой. Поэтому у жилища каждого шамана обязательно водружался аналог этого вселенского дерева либо в виде срубленного деревца, либо в виде одного или нескольких столбов, жердей, увенчанных одной или несколькими фигурками птиц. Такие столбы назывались шаманскими деревьями и перед ними шаман отправлял культ - приносил жертвы своим духам-помощникам и возносил благодарения или мольбы духам. Кеты и селькупы даже называли такой шаманский столб «жертвенным деревом». Роль и назначение шаманского дерева наглядно проступают из слов ритуальной песни селькупского шамана: «У дерева жертву небу приношу, а мольба моя по дереву вверх поднимается».
Л.Я. Штернберг сообщает, что тунгусские народности, в частности, нанайцы, объясняли шаманский столб туру как дорогу, "по которой шаман или его молитва восходят к небу". Исследователь приводит обычай амурских тунгусов, которые перед началом сезона охоты выбирали в лесу дерево, примечательное своими размерами, и вырезали на стволе лик божества. Считалось, что по такому дереву восходят молитвы охотников к хозяину неба, и это дерево называлось торо. У орочен Забайкалья дерево, изображенное на шаманском нагруднике, представляло собой все три мира и называлось словом "туру", которое переводилось ими как "мир". Таким образом слова дерево-дорога-мир (вселенная) образовывали единый семантический ряд. Удивительное сходство обозначений шаманского столба (эвенк. туру, ульч. дару, тару, тури, нанайское туру, тороан, якут. тару, ороч. ту, туру, маньчж. тура, дару, бурят. тургэ) позволило Л.Я.Штенбергу высказать предположение о заимствовании этого термина из Индии, потому что на санскрите taru, daru означает именно дерево, а не столб, и, поскольку лесное отшельничество было широко распространенной практикой в древней Индии, можно быть уверенными в том, что каждый ищущий освобождения имел "свое особое дерево ...так называемое bodhi taru, дерево мудрости, ведовства". В брахманских текстах выражение "взобраться на Дерево" было образом духовного восхождения.
Жертвенный столб (юпа) в брахманском ритуале дурохана вытесывался из древесины специально выбираемого дерева и отождествлялся с Мировым Древом, которое своей верхушкой подпирало Небо, серединой наполняло Атмосферу, а корнями укрепляло Землю. (Катапатха брахмана, III, 7, 1, 14). Приставив лестницу к жертвенному столбу, жрец вместе с женой поднимался до его вершины, где разводил руки в стороны подобно птице, расправляющей крылья, и кричал: «Я достиг Неба, боги, я стал бессмертным!» (Тайтрия Самхита I, 7, 9, 2). Таким образом, жертвенный столб и Мировое древо индийской традиции тождественны шаманскому дереву-столбу и Вселенскому Дереву шамана. Кроме того в индийской традиции нам известен мотив дерева, обращенного корнями вверх, к небесной земле, а кроной - вниз, к земле. Направление ствола указывает не только на потусторонний, зеркальный по отношению к среднему мир, но и на возможное нисхождение даров с мира небесного в средний мир. В традициях многих народов перевернутые деревья соотносились с потусторонним миром.
Подобное смысловое содержание ярко проступает в эвенкийских представлениях о трех шаманских деревьях, растущих каждое в одном из трех миров шаманской вселенной. Помимо них существовало представление и о главном шаманском дереве, связывающем все три мира между собой, дереве-пути, крона которого соотносилась с небесным миром, а корни - с подземным. Но шаманское дерево верхнего мира в отличие от остальных, представлялось перевернутым: "росло" корнями вверх, в сторону верхней небесной земли, а вершиной было обращено в средний мир, к людям. Шаманское же дерево нижнего мира мыслилось растущим корнями вниз, к нижней - по отношению к средней - земле, т.е. в привычном для человека положении.
В сложной конструкции из деревьев, устраиваемой эвенками Подкаменной Тунгуски в обряде шэвэнчэдэк, четко просматривается символизм связи живого дерева с востоком и верхним миром, а мертвого валежника - с западом и нижним миром. Для совершения обряда устраивали две расходящиеся от чума галереи: одна называлась дарпэ, состояла из молодых лиственниц, которые вершиной втыкались в землю, а корнями были устремлены вверх, и была направлена на восток; вторая галерея называлась онанг , состояла из валежника (мертвое дерево) и была направлена на запад. Чум между галереями с молодой лиственницей подле очага, выходящей верхушкой через дымовое отверстие, играл роль центральной точки среднего мира, а лиственница символизировала мировое шаманское дерево туру. Кроме того и на дарпэ - поверх корней воткнутых вершиной в землю деревьев, и на онанг - на столбики из валежника, укладывались жерди из тонких лиственниц с корнями. Направление этих корней усиливало пространственную ориентацию всей конструкции и наполняло ее дополнительным смыслом: на дарпэ они были обращены на восток, а на онанг - на запад. Таким образом, дарпэ символизировала восток, верхний мир и соотносилась с живым, а онанг - запад, нижний мир и соотносилась с мертвым.
Использованные материалы:
- Прокофьева Е. Д. Материалы по шаманству селькупов;
- Анучин В.И. Очерк шаманства у енисейских остяков;
- Алексеенко Е.А. Шаманство у кетов;
- Штернберг Л.Я. Культ орла у сибирских народов;
- М. Элиаде. Шаманизм. Архаические техники экстаза.